Инна Ходорковская - современный образ жены-декабристки. Она - пример силы духа и безграничной любви к своему супругу. Несмотря на громкое слушание дела и его десятилетнее заключение под стражей, Инна не бросила мужа, всячески поддерживая его и воспитывая при этом троих малолетних детей. Больше об этой женщине и ее жизни читайте далее в статье.
Детство Инны
Будущая жена миллионера Ходорковского, Инна Валентиновна, родилась в 1969 году в Медведково (Москва). В детстве Инна и мечтать не могла о том, что будет одеваться в дорогих бутиках, отдыхать на лучших курортах и скрываться от назойливых журналистов.
В молодости Инна Ходорковская жила довольно бедно. Вместе с мамой и старшей сестрой наша героиня ютилась в коммуналке. Информация об отце Инны не распространяется. Сама она признается, что не помнит папу. Но прекрасно помнит, как тяжело было маме ставить на ноги дочерей. Она крутилась как чтобы ее красавицы ни в чем не нуждались.
Со временем жить стало немного легче. Семья получила собственное жилье в спальном районе. Теперь девушкам не нужно было делить жилплощадь с соседями и выжидать своей очереди в душ.
Но счастье длилось не долго. Когда Инна Ходорковская еще училась в школе, ей пришлось пережить сильное потрясение. Ее сестра погибла. Это стало настоящим шоком для нашей героини, которая потеряла самого близкого друга.
Образование
Надеяться больше было не на кого. Мать все так же продолжала работать и прятаться от горя на работе. А Инне Ходорковской пришлось рано повзрослеть. Окончив 10 классов средней школы в 1986 году, наша героиня поступила в МХТИ имени Менделеева. Девушка приняла решение учиться на вечернем отделении, чтобы иметь возможность работать и помогать матери. В этом же году она устроилась в ВЛКСМ на должность бухгалтера и занималась учетом комсомольских взносов. Однако высшее образование Инны Ходорковской так и осталось незаконченным.
Знакомство с Михаилом
Во время работы в ВЛКСМ наша героиня познакомилась с Михаилом. С этого момента биография Инны Ходорковской круто поменяется.
Известный бизнесмен на тот момент состоял в официальном браке со своей первой супругой. Однако их отношения не спасло даже рождение сына Глеба. Однажды 23-летний Михаил повстречал юную красавицу Инну и понял, что эта девушка и есть его судьба.
Отношения завязались очень быстро. Инна, не знавшая отцовской любви, с благодарностью принимала заботу Михаила. Как она сама призналась журналистам, Ходорковский заменил ей и отца, и мужа, и сестру, которая была ровесницей Михаила и ушла из жизни в столь юном возрасте.
В 1987 году Михаил Ходорковский устроил свою возлюбленную поближе к себе - в Центр научно-технического творчества молодежи. Сначала она была секретарем, потом стала начальником отдела кадров.
Семья
Инна и Ходорковский очень скоро стали жить вместе. Несмотря на столь юный возраст, наша героиня была приучена к труду и оказалась прекрасной хозяйкой. Совмещать семейную жизнь, работу и учебу становилось все сложнее, и вскоре наша героиня бросила институт и прекратила строить карьеру.
Тем ни менее, позже она станет исполнять обязанности эксперта в отделе валютных операций банка "МЕНАТЕП", руководителем которого является ее муж.
Фото Инны Ходорковской в обществе Михаила заполонили прессу. Да и сам бизнесмен не скрывал факт своего развода. Тем не менее, новую избранницу он не спешил звать под венец. Ходорковские официально зарегистрировали свой брак только после рождение их дочери Насти в 1991 году.
Спустя восемь лет Семья Ходорковских увеличилась почти вдвое. В 1999 году они стали счастливыми родителями близнецов. Мальчиков назвали Ильей и Глебом.
Несмотря на то, что Ходорковские были очень обеспеченными людьми, они долгое время жили в съемной квартире. И только в 2000 году переехали в собственный дом в Жуковке, а спустя время стали хозяевами особняка в районе старого Арбата.
Жизнь Инны Ходорковской была подобна истории Золушки, которая встретила прекрасного принца. Михаил обожал свою жену, готов был исполнить любую ее прихоть, но в 2003 году все изменилось.
Арест мужа
Двадцать пятого октября 2003 года Михаилу Ходорковскому предъявили обвинение в крупном мошенничестве и неуплате налогов. Бизнесмена взяли под стражу. В начале следующего месяца он заявил о том, что покидает должность председателя правления НК "ЮКОС".
Судебные разбирательства длились полтора года и отняли у Ходорковских множество сил. Лучшие адвокаты не смогли добиться для бизнесмена оправдательного вердикта. В конце мая 2005 года Ходорковский был приговорен к девяти годам лишения свободы. Спустя месяц это решение было обжаловано, срок уменьшили до восьми лет заключения.
Инна Ходорковская тяжело переживала это событие, но вела себя очень мужественно. У нее на руках осталось трое детей. Настя была уже довольно взрослой и прекрасно понимала, что происходит. А вот близнецам долгое время говорили, что папа в командировке. Все это время преданная жена ездила к мужу на свидания, собирала передачи для него. Спустя какое-то время она приехала не одна, а с детьми. Это был самый трогательный момент, признаются супруги.
Все эти десять лет Инна Ходорковская жила в ощущении страха. Женщина готовилась к новым потрясениям, но понимала, что на ее плечах дети и будущее всей семьи. Это и не позволило хрупкой Инне сломаться.
Жизнь после освобождения Михаила Ходорковского
За то время, что Михаил провел за решеткой, его старший сын Павел от первого брака успел жениться и родить внучку Ходорковскому. А Инна наконец-то смогла выдохнуть и вновь стать хрупкой женщиной за спиной у сильного мужчины. Дети выросли.
Сегодня все вместе Ходорковские живут в Швейцарии. Михаил продолжает руководить инвестиционным фондом. Им удалось вместе преодолеть все трудности и сохранить любовь.
Журналистам наконец удалось поговорить с Инной Ходорковской, женой известного политика, осужденного по экономическим статьям. Супруги бывшего главы нефтекомпании «Юкос» никогда не было видно на экранах, она не давала интервью, не делала никаких громких заявлений. С прессой всегда общалась мать Ходорковского, Инна же предпочитала оставаться в тени.
Инна Ходорковская – вторая супруга Михаила. Они поженились в 1991 г. у них трое общих детей: Анастасия (1991 г.р.) и близнецы Глеб и Илья (1999 г.р.). Известно, что некоторое время Инна работала в банке «Менатеп», принадлежавшем Ходорковскому и его «соратнику» П. Лебедю.
Более 10 лет длилось «дело Ходорковского». Все это время Инна ходила на заседания суда, иногда вместе с детьми, навещала мужа в тюрьме. В течение всех долгих лет она настаивала на его невиновности. Впрочем, общения с прессой она избегала. За 10 лет Инна Ходорковская заслужила от журналистов звание «жены декабриста».
После известия о помиловании мужа, подписанном В. В. Путиным, Инна Ходорковская все же дала интервью. Она рассказала, что все эти годы делила со свекровью обязанности. Если мать Михаила выступала в качестве своеобразного пресс-секретаря, то жена взяла на себя не такую заметную работу, которую, тем не менее, кому-то делать было нужно. Инна занималась передачами, посылками и прочими подобными вещами.
Свидания, которые в Сизо предоставляли раз в месяц, родственники делили поровну. Из них Инне доставался только час. Долгосрочные же свидания в колонии предоставлялись всего 4 раза в год, краткосрочные – 6 раз в год. Эти часы также распределялись между мамой, женой, детьми и другими близкими по справедливости.
Инна Ходорковская с дочерью Анастасией
Сейчас, после освобождения Михаила Ходорковского, супруги находятся в Германии. Вопрос о месте дальнейшего жительства для них пока остается открытым. Оба не исключают, что могут вернуться в Россию.
Все десять лет жена Михаила Ходорковского Инна Валентиновна поддерживала мужа, пока он отбывал наказание по обвинению за хищения и неуплату налогов. Когда Ходорковского осудили, он был совладельцем и главой нефтяной компании «ЮКОС», и одним из самых богатых людей в мире, а, находясь в колонии, Михаил Борисович еще раз понял, что самое важное, что есть у человека - это его семья. Брак с Инной - второй в биографии Михаила Ходорковского. В первый раз он женился еще в студенческие годы, когда, как и его первая супруга Елена Добровольская, учился в Московском химико-технологическом институте. Их сблизила общественная работа - Михаил был заместителем секретаря комитета комсомола, а Елена - членом комсомольского комитета.
Сын Павел, которого родила Елена, не спас семью от развода - их совместная жизнь продлилась недолго, а расстались они мирно и без взаимных упреков. Ходорковский никогда не забывал о своей первой семье, он всегда поддерживал бывшую жену и сына материально, помог Павлу получить образование за рубежом.
На фото - Михаил Ходорковский с женой и дочкой
Со второй женой у Ходорковского случился служебный роман - Инна работала в банке «Менатеп», которым руководил Михаил Борисович - она была экспертом по валютным операциям. Детство второй супруги олигарха прошло в Медведково, где она с мамой и сестрой жила в коммунальной квартире. С Ходорковским Инна начала встречаться, когда он еще был женат, они начали жить вместе, не спеша заключать официальный брак, и расписались только после того, как у них родилась дочь.
На фото - Михаил и Инна Ходорковские
Инна совмещала работу с учебой в МХТИ, но после того, как вышла замуж за Ходорковского, бросила и то, и другое. В 1991 году у них родился первый ребенок - дочь Настя, а спустя восемь лет в семье появились двойняшки - Глеб и Илья. Их совместная жизнь начиналась в съемной квартире, потом продолжилась на Рублевке в доме отдыха, а собственный дом в Жуковке они построили только спустя несколько лет. Позже Ходорковские обзавелись особняком в районе Старого Арбата.
В то время как Михаил руководил «ЮКОСОМ», Инна занималась домом и воспитанием детей. Старшая дочка училась в элитной школе, а сыновья были еще маленькими. Когда их отца арестовали, им было всего по четыре года, а в то время, когда Ходорковский в 2013 году вышел на свободу, его дети уже жили и учились в Швейцарии.
Все годы заключения жена Михаила Борисовича жила в постоянном страхе и состоянии неуверенности в завтрашнем дне. Все десять лет она ездила на свидания к мужу, готовила ему передачи, привозила фото детей и рассказывала о достижениях подрастающих детей. Инна всегда говорила, что Михаил, за которого она вышла в семнадцать лет, это все самое дорогое, что есть у нее в жизни.
Когда его арестовали, она два года пребывала в шоковом состоянии и держалась только на успокоительных. Отдушину Инна Валентиновна видела в детях, страх за будущее которых помогал ей находить в себе силы и жить дальше.
Старший сын Павел от первого брака Ходорковского за это время успел жениться, у него родилась дочь Диана. Он живет в Америке, возглавляет Институт современной России.
На фото - Ходорковский с сыновьями
Через год после выхода на свободу Михаил Борисович с семьей обосновался в Швейцарии, где получил вид на жительстве. Они живут в швейцарской общине Рапперсвиль-Йона в кантоне Санкт-Галлен, где арендовали виллу с видом на Цюрихское озеро, а сразу после освобождения Ходорковский улетел в Германию, где дал свое первое интервью на большой пресс-конференции, в котором подчеркнул, что не планирует заниматься политикой и бизнесом, а планирует заняться общественной деятельностью.
Михаил Ходорковский по-прежнему владеет инвестиционным фондом Quadrum Atlantic SPC с активами на сумму в два миллиарда долларов, а общее состояние Михаила Борисовича на лето 2016 года оценивалось приблизительно в пятьсот миллионов долларов.
Данила Гальперович: У нас в гостях Инна Ходорковская, жена Михаила Ходорковского.
Вопросы Инне Ходорковской задают журналисты, гости Московской студии Радио Свобода Роланд Фритше, Второе немецкое телевидение (ZDF), и Маша Гессен, колумнист журнала «Большой Город».
И в начале, по традиции, краткая биография нашей гостьи. Надо сказать, что все, что мне удалось пока найти про нашу гостью, это то, что я смог почерпнуть в ее интервью различным масс-медиа. Это то, что Инна Ходорковская москвичка, она училась в школе в Медведково, очень любила химию (наверное, любит до сих пор), в 1986 году поступила в Менделеевский институт на вечернее отделение, работала там в комитете комсомола. В институте же познакомилась с Михаилом Ходорковским. У них трое детей, старшая дочь и два младших сына-близнеца. И еще у Михаила Ходорковского есть старший сын. То есть всего вообще много детей у Михаила и Инны Ходорковской.
И я еще раз приветствую вас в студии Радио Свобода. Огромное спасибо, что вы пришли к нам. Это большая честь для нас. И это первое, насколько я знаю, интервью для радио на русском языке и вообще на каком-либо языке, да?
Инна Ходорковская
Инна Ходорковская: Да, это первое интервью. И на самом деле я очень рада присутствовать здесь и попытаться, может быть, чем-то прояснить ситуацию.
Данила Гальперович: Самый простой, наверное, и самый сейчас такой вот просящийся вопрос (я задам первый вопрос и потом сразу отдам микрофоны моим коллегам, Маше Гессен и немецкому коллеге), я хотел спросить, как вам сейчас живется?
Инна Ходорковская: Так же, наверное, тяжело, как и два с лишним года назад. То есть ситуация пока не меняется, она в хроническом процессе находится, и, собственно, меняться здесь пока… ну, нет ничего нового, для того чтобы куда-то или заползать или выползать. Мы там же, как и два с лишним года назад.
Данила Гальперович: Пожалуйста, Маша Гессен.
Маша Гессен: Расскажите, если можно, немножко подробнее. Данила спросил, как вам сейчас живется, вы по-прежнему живете в поселке Яблоневый Сад? Как вы проводите время, где?
Инна Ходорковская: Мы пока живем там же. Сколько еще придется просуществовать – именно просуществовать – в нем, я не берусь сейчас говорить, но поселок все равно мертвый. То есть там нет мужчин, и там нет, собственно, полноценных семей.
Маша Гессен: Если не трудно, расскажите, кто там жил раньше, то есть как это было раньше и как сейчас?
Инна Ходорковская: Там жили люди, которых сейчас разметало по всему миру, и двое их них сидят.
Данила Гальперович: Это кто? Я уточню.
Инна Ходорковская: Это Михаил и Платон.
Маша Гессен: А остальные, собственно, в бегах.
Инна Ходорковская: Собственно да.
Данила Гальперович: Роланд Фритше, пожалуйста.
Роланд Фритше: Как-то не хотелось бы говорить, что они в бегах.
Маша Гессен: Есть от чего бежать…
Роланд Фритше: Ну да, Невзлина тоже хотят сейчас при помощи израильтян как-то поймать. Мне хотелось бы спросить, как вы поддерживаете взаимосвязь, допустим, с женой Платона или с мужем Светланы Бахминой, которая недавно была осуждена? Это для вас опора? Что вам дают эти контакты, если вы вообще поддерживаете постоянно контакты с ними?
Инна Ходорковская: У нас, на самом деле, одинаковая тема, и тем таких, пожалуй, очень мало в том кругу, в котором мы общаемся. С женой Платона мы в постоянном тесном контакте, то есть и поддержка все время, и новости, они всегда между нами. И сейчас мы, собственно, живем пока вместе.
Маша Гессен: То есть в одном поселке или в одном доме?
Инна Ходорковская: Нет, в одном поселке. Пока в одном поселке.
Данила Гальперович: Насколько я знаю, Инна, последняя ваша поездка в Краснокаменск была 6 июня. Это так? Расскажите немножечко, если можно, о самом свидании. Расскажите о том, что вы знаете, как Михаилу Ходорковскому сейчас там приходится? Какие-то детали, может быть, он рассказывает, есть ли какая-то часть его жизни там, в которой вы можете поучаствовать?
Инна Ходорковская: Поучаствовать в той жизни я не могу, потому что я не прохожу за границу того житья, где он существует. Это нейтральная полоса. И на тот момент, когда я его видела, сейчас ничего не могу говорить, потому что то, что передают, это как бы не живое, это информация, которая где-то витает, она для меня ничего не значит.
Данила Гальперович: Вы что имеете в виду сейчас?
Инна Ходорковская: Я имею в виду то, что передают, что с ним все хорошо, он попал туда-то, его там освободили оттуда-то, - как бы это такая сухая информация. Когда я слышу это от него или вижу его, это совсем другое, и этому я доверяю больше. Я не говорю, что я не доверяю кому-то, но я имею полноценность ощущений…
Данила Гальперович: Просто другое восприятие, да, канал другой?
Инна Ходорковская: Я как бы просыпаюсь что ли, когда его вижу. Все остальное время… Я ничего все равно сделать не могу, даже если слышу, что что-то происходит. На самом деле на тот момент, когда я его видела, он, конечно, изменился. Говорить, в лучшую или в худшую сторону, совершенно бесполезно. Просто изменился и все.
Маша Гессен: А в чем это выражается?
Инна Ходорковская: У него другой мир. Он сейчас совершенно в другом мире, он просто другой.
Маша Гессен: О чем он вам рассказывал, когда вы с ним беседовали? Это ваша третья была поездка в колонию, да?
Инна Ходорковская: Последний раз это была третья поездка. И как сказать – рассказывал… Да мы просто беседовали совершенно как-то отстраненно. О колонии мы, в общем-то, и не говорили, потому что и так все ясно, и так все пишут. Если какие-то там изменения происходят, это все появляется и в «Пресс-центре», и где-то еще в средствах массовой информации. А мы просто беседовали, вспоминали прошлое больше, наверное.
Маша Гессен: А вы можете сказать, что именно, какие-то примеры того, что вы вспоминаете?
Инна Ходорковская: То, что он помнит о детях, где мы были, что мы делали, какие-то смешные случаи. Ну, это чисто такие вот частные моменты.
Роланд Фритше: То есть Михаил тогда, получается, как губка впитывает всю эту информацию, каждую весточку, допустим, от Насти, от Ильи и Глеба. Потому что я могу представить себе, допустим, ваши мальчики сейчас начинают рисовать, и они, наверное, тоже хотят, чтобы вы брали с собой рисунке, папе отдали. И он наверняка тоже хочет это видеть, получить. Вы однажды говорили, что вы фотографии передаете.
Инна Ходорковская: Я передаю много фотографий, когда я еду на свидание, они разрешены к передаче. И я отбираю все эти три месяца, которые мы существуем, какие-то наши основные моменты в фотографиях и просто привожу ему. Он, естественно, где-то это хранит, я не знаю где, или отдельно, или с собой. И по пути я ему показываю, рассказываю, где, когда, в каких мероприятиях мы участвовали с детьми, куда ездили.
Данила Гальперович: Хорошо, но все-таки как ему там приходится, по-вашему? Я понимаю, задавая этот вопрос, что я спрашиваю о месте заключения очень далеко от Москвы, в таких местах, о которых много всяческих легенд. Но вот что вы знаете из первых рук, то, о чем вы можете говорить?
Инна Ходорковская: Местоположение на самом деле, может быть, даже для него роли особой не играет в бытовом смысле. Ему главное, наверное, прежде всего общение. И проблема именно удаленности заключается в том, что этот контакт в общении практически потерян. То есть, да, приезжают адвокаты, да, вокруг него люди, но с его объемом работы головы ему, конечно, этого не хватает. И к тому режиму, к которому он привык, это, конечно, мизер. У него нет подпитки, мозговой нет подпитки. Все остальное для него не столь важно.
Данила Гальперович: Маша Гессен, пожалуйста…
Маша Гессен: Я все-таки продолжу вопрос Данилы. Вы говорите, что когда получаете какие-то сводки из колонии, что его поместили туда-то, выпустили оттуда-то, это какая-то сухая информация. А когда вы с ним говорите, вы понимаете вообще, что они с ним делают, чего они хотят добиться? Его пытаются сломать, пытаются просто показать, что они усердствуют? Что там происходит?
Инна Ходорковская: Его ломают, и больше ничего. Это методы, наверное, давно отработанные, переработанные, наработанные.
Данила Гальперович: То есть вам кажется, что с приговором, с помещением его в лагерь, собственно наказание, что называется, усиление наказания такое, не знаю, очевидное, оно не закончилось и все это продолжает усиливаться и усиливаться?
Инна Ходорковская: Я бы сказала, это амплитудой идет, оно усиливается, потом ослабляется, потому опять усиливается. То есть нет такой вот линии вверх, а просто это идет доматывание.
Данила Гальперович: Давайте вернемся опять сюда, в Москву. Как-то свой быт вы можете описать, как сейчас вы живете? Насколько сильно изменилось, например, ваше передвижение по России, за Россию? Насколько все это по-другому, может быть, расписано?
Инна Ходорковская: Во-первых, сейчас у меня дети пошли в школу, и это занимает достаточный кусок времени. И старшая в школе, и дополнительные занятия. Собственно, здесь крутишься постоянно. Это, наверное, могут ощутить родители, у которых трое и больше детей, то есть это постоянная, без перерыва какая-то возня такая идет, вот отстройка ситуации, и ты в ней крутишься, крутишься, крутишься. Потом улетаешь на свидание. Потом опять вылетаешь обратно… И все это в таком режиме, полурабочем.
Данила Гальперович: Про детей расскажите.
Инна Ходорковская: Все они трое очень выросли за этот период. Это на самом деле видно невооруженным глазом, моим. И маленькие, они самостоятельные что ли, они понимают, что вот они – мужчины. И вот сейчас они вернулись из лагеря, первый раз ездили, и я их практически не узнала. То есть, я представляю, таких два стоят, защищают маму… То есть у меня ощущение уже таких взрослеющих сыновей. Нет вот таких «покатунов», которые катаются и что-то там…
Данила Гальперович: То есть они сейчас были в детском лагере, вернулись оттуда…
Инна Ходорковская: Лагерь был, на самом деле, они не то что как на войне выживали, но выживали в других условиях, не домашних. И они справились очень хорошо, и самое главное, им это понравилось.
Данила Гальперович: Это было первый раз?
Инна Ходорковская: Это было первый раз, и я очень беспокоилась, как у них это пойдет. Пошло это у них просто на ура, и я думаю, что они как раз очень коммуникабельные растут, и мы с каждым годом набираем вот эти темпы общения. И я на самом деле очень довольна.
Роланд Фритше: А ваши дети, прежде всего Настя, допустим, она чувствуется себя ущербно в том плане, что все-таки дело Михаила довольно громкое, все знают об этом? Есть какие-то нападки на дочку или показывают пальцами на них: «Это вот дети Михаила Ходорковского»?
Инна Ходорковская: У нас так сложилось в школе, что в одной – у Насти, и у малышей в школе, что никто не тыкает пальцем, никто не показывает, что они ущербные или еще какие-то. Анастасия вообще себя ущербной не чувствует. Да, она чувствует, что мы как бы выделяемся своей ситуацией, да, ее беспокоит эта ситуация, но вокруг нее в школе то общество, которое ее не травмирует.
Роланд Фритше: Исходя из этого, Настя сама уже настраивается на то, что, может быть, поедет с вами в середине сентября в Краснокаменск?
Инна Ходорковская: Она должна решить сама, я не могу ее вот… Она когда будет готова, она поедет.
Маша Гессен: Скажите, а как малыши понимают, что случилось с папой и кто в этом виноват?
Инна Ходорковская: Я не могу сказать, как они это понимают. Мне трудно понять детский механизм в мозгах. Скорее всего, они не так воспринимают, как взрослые, эту трагедию. Естественно, это для них что-то тоже особенное, что-то из ряда вон нехорошее. Но на самом деле вот мы сейчас существуем в таком как бы вакууме, где, собственно, у всех такая же трагедия.
Данила Гальперович: Но вот вы с ними об этом говорите? Они вас спрашивают? И когда вы говорите, что вы говорите?
Инна Ходорковская: Они спрашивают только срок, сколько осталось ждать, когда он придет. Но все равно я говорю не конкретно, потому что я, собственно, сама не знаю, когда это закончится.
Маша Гессен: А что вы говорите?
Инна Ходорковская: «Новый год мы справим – и будем уже…» Вот оно все меньше и меньше. В итоге оно все равно все меньше и меньше. В принципе, их сейчас только беспокоит – когда.
Маша Гессен: Все-таки вторая часть моего вопроса, потому что у детей мир довольно просто устроен: есть плохие, а есть хорошие, и если случилось что-то плохое, то кто-то в этом виноват. Как они это понимают?
Инна Ходорковская: У них нет негатива к противной стороне, кто это все заварил, потому что они, собственно, не знают. Они знают только проблему папы, ее и не надо дальше развивать – вот эти правые, те левые, эти «за», эти «против»… У них мир, как вы сказали, достаточно прост, слава богу, и им грузиться этим, я считаю, совершенно не надо.
Данила Гальперович: Скажите, вот эта тысяча дней, которая уже была, тысяча дней, которые Михаил Ходорковский провел в заключении (сейчас уже больше тысячи дней), – ваша социальная, если хотите, жизнь как-то изменилась за это время? Было ли какое-то ощутимое прямое давление, - я говорю про вас, про семью, именно про людей, окружавших Михаила Ходорковского, - в любых проявлениях этого давления, в любых его деталях, начиная от каких-нибудь писем, звонков и заканчивая возможными какими-то имущественными вещами, в социальном плане?
Инна Ходорковская: Здесь резко ничего не происходило за эту тысячу дней. Все происходит достаточно логически и так вот основательно. Стоит именно имущественный вопрос.
Данила Гальперович: Вы имеете в виду налоговые требования?
Инна Ходорковская: Конечно. И сейчас я думаю, где мне, наверное, снять жилье. В мае месяце был наложен арест на ту территорию, где мы сейчас существуем, поэтому я и говорю, что пока мы живем в Жуковке. Как скоро это начнет реализовываться, я не знаю их планы.
Данила Гальперович: Вы сказали существенную вещь, что вы, возможно, будете сейчас думать о том, чтобы снять жилье. Но это в любом случае будет где-то в России, в Москве?
Инна Ходорковская: Это Россия.
Данила Гальперович: И может ли это быть ближе к тому месту, где сейчас находится Михаил Ходорковский?
Инна Ходорковская: Это будет ближе и разумнее к тому месту, где учатся дети, скорее всего. Пока не стоит вопрос о том, чтобы его перевели в колонию-поселение, смысла никакого нет совершенно.
Маша Гессен: Инна, то, как вы описываете ваши разговоры с детьми, с младшими и со старшей, говорит о том, что вы храните какое-то невероятное спокойствие дома. Потому что совершенно очевидно, что дети, чья семья переживает такую травму, которые при этом как-то так адекватно воспринимают происходящее, - это дети очень спокойной матери. Вы как-то отводите себе какое-то отдельное время и место для своих переживаний, как вы вообще это организовываете?
Инна Ходорковская: Конечно, отдельное время. И дети не должны видеть… переживания должны видеть, но гиперпереживания они не должны видеть.
Данила Гальперович: А может быть, этого им как-то не будет доставать в понимании того, что происходит, как вы считаете?
Инна Ходорковская: Я почему так говорю, потому что, собственно, когда это все началось, вместе со мной была Настя, она видела эти гиперпереживания, и собственно, она была на той же волне, что и я. Я не могла смотреть на ее мучения, и мне надо было искать выход. И я его нашла. Вот все вот эти гиперпереживания я оставила там, за дверью, и здесь, да, у меня есть проблемы, у меня есть ситуация, в которой я живу, но ей хватает того, что мы очень эмоциональные с ней, и я не могу грузить ее этим.
Данила Гальперович: Что значит – «оставила за дверью»? То есть когда вы входите в дом, когда вы входите в то помещение, где находятся дети…
Инна Ходорковская: Есть люди, с которыми я могу переживать это сильно. Это люди, которые тоже это переживают. Для подростка это все равно переживания не взрослого человека. А на нее одевать одежды взрослые рановато.
Роланд Фритше: Вы сказали, Инна, что, в принципе, у вас такое ощущение, что хотят ломать супруга Мишу в Краснокаменске. И в связи с этим хотел бы узнать, как вы реагировали, когда произошел этот случай с Кучмой, который раньше вашего мужа в лагере?.. Для вас это был шок, это было предупреждение? Тем более, Каринна Акоповна тоже на днях говорила, что, в принципе, речь идет не о тех днях, которые он пережил в этом лагере, а о том, что вообще есть опасность, угроза для жизни Михаила.
Данила Гальперович: Я только поясню, что речь шла об адвокате Каринне Москаленко. Пожалуйста.
Инна Ходорковская: Я читала ее интервью. В принципе, угроза существует всегда, это очень страшно, это очень эмоционально болезненно. И когда мне сообщили об этом инциденте, в голове пронеслось много чего. То есть опять-таки полноценность информации, что же там на самом деле произошло, в каком он состоянии – много чего в голове проносилось. И опять-таки вот эта невозможность добежать, посмотреть, в каком он состоянии, что-то сделать – вот это, конечно, выводит просто, выбивает.
Данила Гальперович: А вы можете рассказать, как вы туда едете? Из чего состоит дорога?
Инна Ходорковская: Для меня это только дорога, больше ничего. Она состоит, на самом деле, из самолета – часов 9. Самолет у меня не регистрируется вообще, мне там просто плохо и все. Не знаю, часов 8-9, наверное. Потом поезд – 15 часов. И потом машина.
Данила Гальперович: А машина сколько?
Инна Ходорковская: Машина – около 40 минут, в зависимости от того, на какой станции выйти.
Данила Гальперович: Ну, вот вы вышли, проехали на машине. И что начинается потом?
Инна Ходорковская: Потом начинается гостиница, ночь и – выход на свидание.
Данила Гальперович: То есть на следующий день. Насколько, выходя на свидание, вы знаете, что вам его дадут?
Инна Ходорковская: Я не знаю вообще об этом. То есть, да, есть какие-то заявления, есть какие-то подтверждения. У меня один раз было подтверждение, почтой пришло сообщение о первом свидании. Все остальное – я еду, а вдруг у них ремонт начнется, а вдруг у них что-то… я уже говорила, что-то найдут такое, что я просто не отрегистрировала, не вытащила. Это может все что угодно быть.
Данила Гальперович: Вы имеете в виду из тех вещей, которые вы передаете, например?
Инна Ходорковская: Да вообще с чем я иду на три дня. Передачи там как таковой нет. Там есть вещи, которыми мы пользуемся в течение трех суток.
Инна Ходорковская: Именно с бытовой точки зрения?
Маша Гессен: Вообще как это выглядит? Мало кто из слушателей был на лагерном свидании.
Инна Ходорковская: Это выглядит для меня уже понятно достаточно. Это общежитие, такое обычное, типа студенческого, с общей кухней, душем и туалетом.
Маша Гессен: И сколько там еще людей в это время?
Инна Ходорковская: Все. Я имею в виду – все заполнено.
Данила Гальперович: То есть, я сразу поясняю, у вас какое-то отдельное помещение, где вы проводите…
Инна Ходорковская: Ну, у каждого своя комната, там сделали ремонт, достаточно приличный для тех мест. И мы берем, собственно, одну и ту же всегда комнату. Это комната, это не какие-то там квартирные варианты, как писали в каких-то газетах. Это именно комната, стол, диван-кровать, шкаф.
Данила Гальперович: Почему я и мои коллеги задаем вам все эти вопросы, потому что на самом деле – это еще существенная штука – мы сейчас узнаем вещи, которые интересуют очень многих людей, сочувствующих Михаилу Ходорковскому и вам, и просто, может быть, интересующихся вашей судьбой и судьбой Михаила, и питающихся домыслами сейчас. Вы – первый источник информации о том, как это происходит, как происходят встречи, в чем состоит его быт и так далее.
Инна Ходорковская: На свидании – да. Дальше я не могу ничего говорить, что там, за той… Я вижу из окошка, конечно.
Данила Гальперович: А что вы видите из окошка?
Инна Ходорковская: Много колючей проволоки.
Роланд Фритше: Насчет свидания, вот когда я пришел на встречу с вами, я как-то между двумя крайностями нахожусь. С одной стороны, Михаил назвал вас женой декабриста, а с другой стороны, я сразу всегда думал о Людмиле Гурченко в фильме «Вокзал для двоих», как вы едете на свидание…
Инна Ходорковская: Хороший фильм.
Роланд Фритше: … вот то же самое. Но у Гурченко и Олега Басилашвили это все как-то было оптимистично, а у вас это свидание – это, да, с одной стороны, сердцебиение, радость, что «вот я увижу своего любимого мужа», или возникает подавленность, потому что все-таки ограниченное время? Какие чувства вас лично охватывают при этом и что Миша там ощущает?
Инна Ходорковская: Трагедии нет. Есть просто настоящий момент, есть трое суток, и слава богу, что они есть. И как бы думать о том, плохо это или хорошо, правильно это или неправильно… Есть только трое суток, Миша и то, что вот… эта комната.
Маша Гессен: И эти трое суток вы оставлены в покое или кто-то к вам приходит? Как это вообще происходит? И сразу вдогонку, думаете ли вы о том, что можно или нельзя говорить в этой комнате?
Инна Ходорковская: В этой комнате нельзя говорить. Я имею в виду, что говорить можно все, что угодно, но там есть как бы оснащение какое-то, но это, наверное, естественно. Для меня это уже естественно. А по поводу…
Маша Гессен: По поводу того, оставлены ли вы в покое или…
Инна Ходорковская: Ну, если убрать оснащение, то, собственно, мы оставлены в покое. То есть мы предоставлены сами себе. Да, есть дежурные, есть какой-то ответственный человек. Кроме «доброе утро» и «спокойной ночи», собственно, у нас никаких таких конфликтов или разбирательств не происходит.
Маша Гессен: И потом в определенное время кто-то за вами приходит или вы уходите в определенное время?
Инна Ходорковская: Определенное время – это истечение трех суток, собственно. Их можно посчитать, они понятны. Это утро такое же, и приходит дежурный, и происходит все в обратном порядке: его уводят, а потом меня.
Данила Гальперович: Я хотел спросить, ощущаете ли вы, какая-то поддержка – во всяком случае, заходя на сайт «Пресс-центр Михаила Ходорковского», я видел объем этой поддержки – доходит до вас лично? Есть ли люди, которые вам звонят с поддержкой, пишут? Есть ли что-то, что из внешней жизни вас как-то в этом состоянии ожидания, состоянии воспитания детей, состоянии живой жизни поддерживает?
Инна Ходорковская: Достаточное количество людей, которые дают о себе знать и в письмах, и в звонках, и очень много незнакомых людей, даже больше, чем знакомых, или испытавших что-то подобное, или понимающих. И это очень важно – такое тепло что ли, такой лучик. Читаешь или слушаешь – и тепло становится, просто тепло.
Данила Гальперович: А это в основном в России или там есть какой-нибудь значимый объем такой поддержки из-за границы?
Инна Ходорковская: Это Россия. Заграница – может быть, с Мариной Филипповной я… У меня – Россия, я все о России.
Роланд Фритше: Вы уже говорили о том, что, в принципе, Михаил страдает от некой духовной пустоты. Я думаю, это состояние усилилось после того, как отлучили отца Сергия. Когда это случилось, я немножко был удивлен, потому что я знал вашего мужа еще до этого ареста, неоднократно брал у него интервью. Никогда не замечал, что он верующий. Он за то время, когда был арестован, сейчас осужден, стал сильно верящий и больше обращается к религии? Или он просто как-то на уровне быта, как «потребитель»?
Инна Ходорковская: Он всегда интересовался историей, историческим процессом и религией тоже. И я думаю, что сейчас у него как бы заполнились в картинке вот эти последние пазлы именно темы религиозной. И я думаю, что много было переговорено с отцом Сергием как завершающее. Он много читает литературы религиозной. Он не религиозный фанатик, он не совершенно помешан на религии. У него чисто такой как бы интерес аналитика что ли к этой теме. Он не то что отстраняет веру, но он ее как-то по-другому начал ощущать. То есть если раньше он именно с какой-то исторической точки зрения подходит к вопросу, то теперь он ближе что ли к этой теме.
Роланд Фритше: Какую-то опору находит, да?
Инна Ходорковская: Он близок к опоре.
Маша Гессен: Возвращаясь к одному из предыдущих вопросов, вы рассказывали о том, как вы услышали об инциденте с нападением на вашего мужа в колонии. Вообще, какие у вас источники информации, кто вам сообщает какие-то сводки оттуда? И насколько много времени вообще у вас уходит на весь этот процесс, который еще не закончился?
Инна Ходорковская: На весь этот процесс?..
Маша Гессен: Ну, на разговоры с адвокатами, какое-то решение текущих юридических проблем.
Инна Ходорковская: Проблемы юридические как были, так и существуют, они в таком текущем процессе у нас находятся, никуда они от нас не денутся. А по поводу информации, как быстро и кем она передается, это, естественно, наши адвокаты, это Наталья Терехова, которая там, близко с ним, это в основном единственный источник – она выходит, она звонит, и, собственно, это мобильная связь.
Маша Гессен: И насколько часто вы с ней связываетесь или она с вами?
Инна Ходорковская: По необходимости. Если все спокойно, если нет каких-то просьб от него, то тишина. Но достаточно часто.
Данила Гальперович: Если можно, я хотел бы немножко вернуться назад, потому что, в общем, у вас очень долгая совместная жизнь, у вас трое детей, взрослая дочь. Какие-то были моменты, когда вы совершенно очевидно видели, что Михаил меняется? На самом деле автор книги о вашем муже, Валерий Панюшкин, мне кажется, почти половину своего труда посвятил именно вопросу о том, как менялся человек. Это все-таки совсем ведь разная жизнь: то, как все начиналось, потом большие деньги, потом это большая страна, и теперь – то, что происходит теперь. Вот как это все менялось, как вы это видите?
Инна Ходорковская: В нем?
Данила Гальперович: В вас, в нем, потом из-за этого в вас и наоборот.
Инна Ходорковская: С переменой ценностей, наверное, мало что изменилось. Они закладываются, какая-то база закладывается в юности, и, собственно, она только нарастает потом. Есть моменты, когда что-то происходит серьезное в жизни, и ценности приходится менять. Да, они в связи с последними событиями, естественно… у меня они усугубились, скажем так, то есть у меня какая-то большая кристаллизация произошла. Я не могу сказать, что в основном они поменялись. У него, наверное, да, потому что он был в политике. И сейчас он смотрит немного с другого ракурса на все происходящее там. И естественно, я думаю, сильно поменялось.
Данила Гальперович: А вот еще до этого вы как-то видели, что он меняется, была какая-то точка радикального изменения? Потому что ведь я помню, что речь шла, например, о 1998 годе. Вот чувствовалось это как-то дома?
Инна Ходорковская: Чувствовалось увеличение загруженности, вот это чувствовалось, именно во временном промежутке. А так, ну, незначительно, может быть, да.
Роланд Фритше: Немножко все-таки о политике шла речь, поэтому хотел бы еще спросить насчет родителей, Марина Филипповна, то есть мама Михаила, и меньше Борис Моисеевич, отец, - что для вас родители Миши?.. Потому что о них всегда что-то слышно. О ваших родителях, которые вас поддерживают, ничего не слышно. Вообще, что для вас родители Михаила? Они для вас подпитка? Все-таки я чувствую по вашим высказываниям, жизнь очень тяжела для вас стала, тем более, сейчас вы уже намекнули, что налоговики все-таки приближаются к вам, скажем так. Родители Михаила помогают вам воспитывать детей? Хотя у них еще Кораллово есть, лицей, где проблемы большие.
Инна Ходорковская: Они очень сильные и закаленные люди. И, собственно, они такой столп, за который… ты придешь, посмотришь – и понимаешь, что мы держимся. То есть тебя расшатает во все стороны, а потом ты увидишь ориентир – и, собственно, знаешь, что все нормально, мы еще стоим.
Маша Гессен: Я заранее прошу прощения за то, что задаю такой вопрос, но не могу его не задать. Вы мне скажете, может быть, что вы не можете на него ответить. Мне кажется, что у человека, который переживает такие тяжелые испытания, должна быть какая-то личная версия того, почему все это произошло. У вас есть какая-то личная версия?
Инна Ходорковская: Моя версия, да, есть. Несомненно, это политика. И я думаю, что здесь сыграли роль, наверное, амбиции.
Маша Гессен: Чьи амбиции?
Инна Ходорковская: Противной стороны. Это моя версия.
Данила Гальперович: Тогда просто вдогонку я, если можно, спрошу вас. Считаете ли вы своего мужа политическим заключенным?
Инна Ходорковская: Я повторюсь, это политика.
Данила Гальперович: То есть это можно понимать как «да».
Инна Ходорковская: В общем, да.
Роланд Фритше: Знаете, вот когда Платона арестовали, один правозащитник, который эмигрировал из Советского Союза и который живет сейчас в Штатах, призвал Михаила покинуть страну, видимо, предугадывая, что что-то будет тоже и с Михаилом. Вы вообще обсуждали до того момента, когда арестовали мужа, что надо уехать отсюда, из страны, или нет? И почему, в принципе, вы остались здесь?
Инна Ходорковская: Это наше обоюдное решение. Разговоры были и на тему остаться, и на тему уехать. Но решение было, собственно, однозначно. А что, собственно, там? Конечно, такого усугубления никто не предполагал, но, в принципе, до последнего он собирался существовать здесь. И я тоже.
Данила Гальперович: Это, в общем, был последний вопрос в нашей беседе. И я хочу, чтобы наши гости, я имею в виду гостей-журналистов, подвели итоги нашей беседы сегодняшней. Маша Гессен, пожалуйста.
Маша Гессен: Неожиданная просьба… Во-первых, я хочу сказать, что это большая честь. И как-то я считаю, что мне крупно повезло. Не только и даже не столько потому, Инна, что вы не даете интервью, а потому что то, насколько достойно вы справляетесь с тем, что вам выпало, это как-то большая честь – на это посмотреть и с вами поговорить.
Данила Гальперович: Роланд Фритше, пожалуйста.
Роланд Фритше: Я прежде всего хотел бы поблагодарить за ту откровенность, которую вы сегодня проявили. Плюс к тому же, я думаю, для слушателей вы, получается, единственный рупор, чтобы те ощущения, те чувства передать, которые и ваш муж переживает, ваши близкие, ваши дети и вы сами. И чтобы вас понимать, я думаю, это очень важно, чтобы люди об этом тоже узнали. Не зря даже книга есть такая – «Узник тишины», потому что на самом деле есть попытка совсем придать Михаила забвению. И у нас сегодня была такая возможность как раз что-то сделать против этого.
Данила Гальперович: Свое мнение высказали журналисты, участвовавшие в программе «Лицом к лицу». И, может быть, чтобы закончить эту передачу личным (а я напомню, что передача была, на самом деле, очень личной), вероятно, вполне личным будет тот момент, о котором я сейчас попрошу Инну Ходорковскую. Если можно, я знаю, что у вас в телефоне есть мелодия, которой обозначаются все сообщения. Вы можете просто сделать так, чтобы мы ее услышали?
Звучит песня Дельфина «Романс»:
«Скажите ей, что я вернусь.
Скажите ей, что я останусь…»
Данила Гальперович: Этим личным моментом мы и заканчиваем программу Радио Свобода «Лицом к лицу». У нас в гостях была Инна Ходорковская, жена Михаила Ходорковского.
Борисовича является примером непредсказуемости жизни, она полна взлетов и падений, головокружительных успехов и фатальных провалов. Сегодня имя Ходорковского окружено массой слухов, мифов и домыслов, так как же складывалась его судьба?
Детство и семья
Ходорковский (биография, родители, которого в начале жизненного пути были самыми обычными) появился на свет 26 июня 1963 года в Москве, в семье инженеров завода «Калибр». Отец его долгое время занимал должность главного технолога, мама была рядовым инженером-технологом. В семье не было большого достатка, отец в прошлом был беспризорником, еврей по национальности, он всю жизнь добросовестно работал. Мама имела предков-дворян, но это не было предметом обсуждения в доме. Биография Ходорковского, семья которого относилась к представителям технической интеллигенции в лучшем смысле этого слова, начиналась очень типично для СССР. Первые четыре года своей жизни Михаил прожил в коммунальной квартире, потом семья переехала в отдельную.
Миша с детства отличался большой серьезностью, его даже в детском саду прозвали «директором», в школе за ним прочно закрепилась кличка «теоретик». Он хорошо учился, большие способности демонстрировал в математике и химии. Он учился в спецшколе, изучал химию, дома вместе с родителями решал задачки по данному предмету и делал различные эксперименты. Кроме учебы, Михаил также занимался карате и самбо, много читал.
Годы учебы
Миша Ходорковский, биография которого с детства связана с химией, в 1980 году поступает в Химико-технологический институт им. Менделеева. Это был не самый блестящий вуз, учиться там одаренному юноше было несложно. Параллельно он занимается общественной работой: активно участвует в жизни комсомола, руководит строительным отрядом. Именно он находил работу в Сибири, сам вел все переговоры с директорами предприятий, и летом студенты зарабатывали неплохие деньги. Его отряд на четвертом курсе стал лучшим по уборке урожая. В 1985 году Ходорковский оканчивает вуз с красным дипломом и имеет возможность выбрать место распределения. Он хотел работать на закрытом предприятии в Сибири и но не сложилось. Есть несколько версий, почему планы не осуществились. Говорят, что помешала национальность, записанная по отцу в паспорте Михаила, другая версия гласит, что на выбор выпускника повлияло выступление ректора, который рассказал о бесперспективности занятий наукой на современном этапе.
Позже Михаил поступил еще в Институт народного хозяйства имени Плеханова на финансиста (окончил в 1988 году).
Первые заработки
Трудовая биография Ходорковского Михаила Борисовича началась еще в детстве. Учась в школе, он подметал улицы, резал хлеб в булочной, работал помощником плотника — так мальчику удавалось заработать на карманные расходы и на реактивы для Учась в институте, он также постоянно подрабатывал плотником в строительном кооперативе «Эталон». У него всегда было стремление зарабатывать деньги, и он находил способ, как это делать.
Работа с молодежью
По окончании вуза биография Ходорковского, национальность которого значилась по отцу «еврей», сложилась немного не так, как он мечтал, из-за того, что он не смог попасть в секретный институт, занимавшийся оборонными разработками. Поэтому Михаил некоторое время работает освобожденным заместителем секретаря ВЛКСМ вуза, а потом становится замом секретаря райкома комсомола. В это время начинается волна коммерциализации всего, в том числе и общественных организаций, им дали небольшую экономическую свободу. Этим и воспользовался Ходорковский вместе с и Сергеем Монаховым. Он создает Фонд молодежной инициативы, что позволяет извлекать прибыль из молодежных мероприятий. Позже на основе этого фонда вырос Центр научно-технического творчества молодежи. Создание такого центра было продиктовано духом времени, Ходорковский чутко прислушивался к окружающим событиям и смог почувствовать предполагаемую прибыль в этом предприятии. Суть была не в том, чтобы поддерживать молодежные проекты, а в том, что таким центрам разрешалось для самообеспечения заниматься коммерческой деятельностью. И Михаил развил бурную деятельность: организовал импорт и продажу компьютеров, сбыт алкоголя, создал цех по выпуску «вареных» джинсов. Все это приносило немалые прибыли. Но Ходорковский только наращивал масштабы, ему удалось создать систему по обналичиванию денег других организаций, которые не могли проводить платежей. В это время он зарабатывает свои первые реально большие деньги. Он стал «изобретателем» многих финансовых схем, которые позже применяли многочисленные последователи.
В это время Ходорковский обрастает большими, полезными связями, которые помогают ему выйти на новый уровень.
МЕНАТЕП
В 1989 году Ходорковский с товарищами создает коммерческий банк, а потом и межбанковское объединение, сокращенно МЕНАТЕП. Сам он встает во главе предприятия, Невзлин и Голубович становятся заместителями, Дубов управляет дочерними банками. Банк получает государственную лицензию одним из первых в стране и начинает продажу валюты, а затем выпускает собственные акции, которые активно рекламируют по телевизору. Акционеры так и не дождались обещанных огромных дивидендов. В банке обслуживались многие крупные государственные структуры, что создало гигантский оборот.
В годы приватизации МЕНАТЕП активно участвует в скупке имущества страны. Посредством манипуляций с залоговыми аукционами банк становится владельцем 90 % доли второй по размеру нефтяной компании страны — ЮКОСа. С этого момента Ходорковскому больше неинтересно быть банкиром, он окунается в новую для себя отрасль.
ЮКОС
Биография Ходорковского делает новый поворот, он увлекается другим бизнесом. Нефть открывает широчайшие возможности для реализации различных проектов. Но не успел он развернуться, как грянул года, который подорвал устойчивость банка Ходорковского и "посадил пятно" на ЮКОСе, которые не хотел выплачивать дивиденды. Михаил Борисович быстро спохватился, смог выровнять свой бизнес, хотя от банка пришлось отказаться. После дефолта он занимается налаживанием добычи и экспорта нефти, проводит реструктуризацию компании, увеличивает прозрачность доходов и расходов, что возвращает доверие инвесторов. К 2003 году акции ЮКОСа удвоились в цене. Также компания применят различные методы «налоговой оптимизации», чтобы повысить прибыльность бизнеса. В 2003 году Forbes оценил состояние Ходорковского в 8 млрд долларов, назвав самым богатым россиянином года.
Ходорковский дважды предпринимает попытки создать единую кампанию ЮКСИ (вместе с "Сибнефтью" Абрамовича). Он продумал схему, которая позволила бы ему застраховать свой бизнес и стать самым богатым человеком в мире, но вмешались правоохранительные органы, которые разрушили надежды.
Политическая деятельность
Биография Ходорковского всегда была связана не только с заработками, но и с общественной и политической сферой. В 1990—91 годах он и Невзлин являются советниками премьер-министра Силаева, с которым были знакомы еще со времен Центров научно-технического творчества молодежи. В 1993 году Михаил становится председателем Инвестиционного фонда содействия ТЭП. В последующие годы он является членом многих комитетов и советов самого разного уровня, вплоть до правительственного. С 1999 года большая часть капитала компании расходуется на создание имиджа и на лоббирование интересов в правительстве. Также Ходорковский занимается благотворительностью — поддерживает интернат для сирот. Он финансирует предвыборную кампанию партий КПРФ и "Яблоко" в округах, где размещаются крупные нефтяные месторождения. В 2003 году он спонсирует на выборах сразу четыре партии.
В 2002 году Ходорковский создает фонд «Открытая Россия», совет директоров которого вошли и Г. Киссинджер. К 2004 году по стране было более 50 филиалов организации, которая занималась модернизацией образования, проводила Интернет в отдаленные регионы, работала с молодежью. Фонд помогал Ходорковскому популяризировать свой бизнес и свое мировоззрение.
Судебные преследования и годы заключения
В 2003 году биография Ходорковского делает крутой вираж. В феврале он сталкивается с Путиным по вопросу легитимности продажи «Роснефти», это стало последней каплей, чаша терпения властей переполнилась. У правительства давно уже было немало вопросов к деятельности ЮКОСа, ему припомнили «налоговую оптимизацию» и возбудили уголовное дело сначала против Лебедева, а потом и против Ходорковского. Он не пожелал покидать страну, несмотря на все предупреждения друзей, и остался, чтобы поддержать арестованного Лебедева, но 25 октября 2003 года его арестовали по дороге в Иркутск.
В 2005 году суд вынес приговор, Лебедев и Ходорковский получили по 8 лет, но они своей вины не признали и настаивали на политической ангажированности суда. Пока шли следствие и суд, в СМИ разворачивалась пиар-кампания, которая обвиняла Ходорковского в попытке совершения олигархического переворота в стране. На Западе и в оппозиционных кругах, напротив, говорили, что у дела есть политическая подоплека. ЕСПЧ признал обвиняемых «узниками совести», хотя не подтвердил явного наличия у дела политической составляющей. Имущество ЮКОСа было конфисковано в возмещение долгов, но зарубежные активы изъять не удалось.
В 2006 году было возбуждено новое дело о хищении нефти, по которому Ходорковский получил срок 14 лет, отбывать который ему пришлось в
В заключении Ходорковский продолжал бороться за свои права, он опубликовал несколько статей и заявлений в западной прессе, четыре раза объявлял голодовки, его не раз отправляли в изолятор за нарушение тюремного режима. В это время общественность не оставляла попыток отстоять Ходорковского — проводились акции, писались письма, статьи.
Освобождение
Биография Ходорковского, семья, дети в которой стали самым главным поводом для поиска освобождения, изменилась, когда он все-таки подал прошение о помиловании. В 2013 году Путин на пресс-конференции сказал, что Ходорковского могут помиловать, если он об этом попросит. Прошение, по сути, являлась признанием вины, но так как у Михаила очень болела мать, он пошел на это. И 20 декабря 2013 года его освободили, адвокаты спешно организовали выезд Ходорковского в Берлин.
Жизнь на свободе
Биография Ходорковского вновь делает поворот, после 10 лет заключения, он обосновывается в Швейцарии, получает вид на жительство. Первое время его много беспокоит пресса. После эмиграции появляется новый Михаил Ходорковский. Биография, жена, частная жизнь теперь, по его словам, будут главным для него, и он будет жить вне политики. Однако удержаться от политических заявлений ему не удается, уже через несколько месяцев он комментирует ситуацию в России, критикует правительство страны. В марте 2014 Ходорковский говорит, что готов стать посредником в конфликте России и Украины по Крыму. В сентябре 2014 он «перезапускает» «Открытую Россию», эксперты расценивают это как возвращение Михаила Борисовича в политику. Ходорковский часто выступает экспертом по политической обстановке в России в западных СМИ, он участвует в публичных мероприятиях. Его речь на фестивале в Париже в 2014 году о том, что он готов стать президентом России и сделать все для создания в стране гражданского общества, была воспринята как декларация о намерении.
Личная жизнь
Первый брак Ходорковского был заключен еще в студенческие времена. Первая жена Елена в 1985 году родила Михаилу сына Павла. В 1991 году Ходорковский женится второй раз. Его вторая жена Инна родила ему троих детей: дочь и двух сыновей-близняшек. В 2009 году Михаил становится дедом. Свои сегодняшние приоритеты после освобождения так обозначал Михаил Ходорковский: семья, жена, дети. Фото всего семейства почти невозможно найти, так как он тщательно оберегает свою приватность. Но провел вдали от близких 10 лет и теперь пытается наверстать упущенное.
Ходорковский, биография, семья, фото частной жизни вызывают большой интерес СМИ, и это утомляет. Но тем не менее он регулярно дает интервью, появляется на больших мероприятиях, его жизнь продолжается.
Биография Ходорковского, жена и дети в которой стали самой большой частью, пока находится в спокойной стадии. Он налаживает свою жизнь, устраивает дела, но все чаще в интервью проговаривается, что у него есть желание изменить Россию. Это дает властям основание думать, что он все еще имеет политические амбиции. Именно этим многие оппозиционеры объясняют появление обвинений Ходорковского в убийстве Владимира Петухова, мэра Нефтеюганска, которые называют «третьим делом ЮКОСа».
Михаил Борисович говорит, что его не беспокоит очередное объявление его в розыск властями России, он продолжает комментировать события в стране. Однако Ходорковский, семья, дети для которого очень важны, не делает резких политических заявлений.
